#Наш Крым

2014

Прошлой осенью, где-то в Красном море, в любое время и в любом месте на сафарийном боте шел закольцованный разговор двух единомышленников, игнорирующих дайвинг, и почему-то прозванных остальными членами дружного дайверского коллектива «Киборги».

…

— Наливай!

— А ты был в этом году в нашем Крыму?

— Нет. А ты?

— И я нет. Ведь каждый год ездил. А в этом — новости смотришь? Три ночи жди паром туда, и три — обратно.

— Да, беда… Но надо ехать по-любому.

— По любому… Слушай, у тебя ж лодка есть? И у меня есть. Давай скинемся в Тамани и пойдем морем на Севастополь.

— Да, хорошая, трезвая идея! Наливай!

— А ты был в этом году в нашем Крыму?

…

Это, конечно, не тот случай, когда идея овладевает массами становится и становится материальной силой (перепост Лениным с Маркса, а тем — с Френсиса Бэкона): на дайвинге генерируются такие идеи и в таком количестве, что если бы они материализовались хотя бы на половину, мир был бы немножечко другим. Но конкретно этой неожиданно повезло, хотя дальнейшие события показали, что и слишком здравой ее не назовешь.

Итак. По прилету в Домодедово я обнялся с новоприобретенным другом Димой; обменялись телефонами, еще раз договорились пойти морем в Севастополь, а, до этого, рекой в Коломну и, как водится, разбежались.

2015

Пару раз созвонились. Дима подтверждал Крымское путешествие, но уверенности в его голосе не было. Не было ее (уверенности) даже когда он объявил, что все узнал, но нужно обязательно лететь в Севастополь, договариваться, перепроверять и узнавать (?!) все на месте. Я поддержал идею «узнать все на месте», не хуже собственной жены зная, что это будет за мероприятие. Прилетаем вечером и разъезжаемся по заготовленным приютам: я селюсь на Большой Морской, друг едет на Фиолент. Утром встречаемся у желтого особняка. Друг весьма помятый, я, наверняка, выгляжу не лучше. В ожидании приема погранслужбой ФСБ России толпиться еще человек десять. Очередь не движется. Солнце печет почти по-летнему.

— Пива? — Проверяю я свои экстрасенсорные способности.

Дима кивает.

Очередь давиться слюной, но, видимо, у них действительно важные вопросы. Держатся. Кто-то советует:

— Ребят, вы бы лучше отошли в сторонку, здесь же вам не Украина, упакуют на раз.

Первый заход так и сделали, а когда я сходил еще раз до магазина, мы опять оказались у заветного крыльца. Перед нами человек пять, но когда очередной служивый выходит покурить, Дима не выдерживает и требует немедленно разъяснить порядок регистрации плавсредств на полуострове. Пограничник оказался добрым малым и минут пятнадцать нам все подробно рассказывал. Потом — еще раз. И, кажется, в третий. Солнце уже пекло неимоверно, а, может, дело не только в жаре.

— Да мы в Тамани хотим скинуться, — долетает до моего сознания голос друга, — оттуда пойдем.

— Так вы в Тамани и должны зарегистрироваться! А здесь — Севастополь, сюда-то зачем приехали? — вдруг удивляется погранец.

А чему удивляться-то. В знакомом до породнения Севастополе ведь лучше, чем в какой-то там Тамани. Не правда ли?

Еще мы заехали в марину рядом с Арт-бухтой. Зачем — не понятно. Просто отрабатываем номер «узнатьвсенаместе». Там добрый и основательно нетрезвый директор, узнав, что мы собираемся платить за причал те же деньги, что и в Москве, угощает «Зубровкой».

Ну и понеслось…

Одним вечером возвращаюсь с очередных посиделок в квартиру и, чуть не доходя до подъезда, прямо на Большой Морской получаю сзади по кумполу. Погружаясь в небытие слышу крики многочисленных очевидцев инцидента. Очнулся уже в окружении доблестной полиции. Полиция есть, телефона (двух) и кошелька — нет. Вместо них, уже скоро год, есть талон-уведомление.

«А что здесь удивительного?» — удивлялись потом мои крымские друзья: «Сейчас это норма, хорошо не убили. Здесь же теперь полно донецких. Промышляют». Так что определенный вклад в поддержку ДНР я внес, что дает мне моральное право посылать особо активных сборщиков средств в пользу «Русского мира».

Да, пару раз потом мне еще звонил дознаватель, обещал что-то там дознать и расследовать, не очень уверенно, правда.

По возвращении в Москву опять же обнимаемся с другом Димой, даем клятву совершить поездку в Севастополь уже морем, и разбегаемся.

В общем, история с покорением Крыма должна была бы на этом и закончится.

Но началась навигация, я расчехлил лодку. Начались покатушки по знакомым до одури местам, вывозы компаний на шашлыки. Ну, кто знает режим в зоне канала им. Москвы, не надо объяснять, что с алкоголем тут будет построже, чем на дорогах. Т. е. санкции — те же, только если по трассе можно проехать не одну тысячу километров, не вызывая ни у кого интереса, то на Канале за час могут подойти два ГИМСовских катера. Ну и не только это. Действительно, в хорошую погоду вождение маломерки в Москве — не самое простое занятие. Надо суметь обойти баржу, занимающую половину ширины судового хода, пропустить «Ракету», разминуться с тремя одновременно обгоняющими друг друга встречными катерами, все это проделывать на немалой волне, гуляющей между бетонными берегами и лавируя между головами многочисленных купающихся. Короче говоря, трезвость здесь — не только норма, но и вопиющая необходимость.

И вот, возвращая в очередной раз выпившую компанию с очередных шашлыков, мне вспомнилась идея совершить морское путешествие. И впервые она показалась не какой-то там глупостью, а вполне здравой.

Делаю звонок другу. У Димы примерно мое состояние — кризис жанра. Тоже изучен весь фарватер, все мели и все пляжи, только по Москва-реке, южнее МКАД. И мы назначаем дату поездки. По-моему, это было первое августа.

Но, в общем, дата — датой, но как-то до самого конца июля лично я не предпринимал ровно ничего, кроме как выслушивал своего друга, какие он совершил великие мероприятия по подготовке к переходу, ну и сочинял тоже, уже свои великие мероприятия. Параллельно мы занялись комплектованием экипажа. Мой выбор пал на некогда великого археолога и, после, не менее великого дайвера — Дениса Юрьевича, в просторечии Дэна.

Обладатель неуемной энергии инь, янь и любой другой, креативный и эрудированный друг высоко оценил замысел и не мог не заразить идеей такого перехода кого-то еще. И этот кто-то с подачи Дениски записался в члены команды. Нет, это был не кто-то, это был опять же наш общий товарищ, подводный пловец. А еще — старший помощник командира атомного подводного крейсера в запасе. Его-то сразу записал капитан Дима в члены команды на судовую роль опять же старшего помощника, но уже своей надводной лодки.

А член моей команды, неукротимый и непобедимый Дэн? Увы, парень уже слишком долго живет в бывшей Латвийской советской социалистической республике. Мысль даже на три дня планируемого перехода остаться без теплого сортира его совершенно деморализует. Накануне общего сбора экипажей с номера моего друга приходит сообщение, что он так хотел, так хотел присоединится к группе авантюристов, но вот не судьба: заболело горлышко…

Собственно, это все организационные вопросы, не сборы, так сотрясание воздуха. Что поездка принимает необратимый характер, я понял за два дня до выезда. Дима убедил меня в необходимости раций морского диапазона. Ему сказали, что кто-то слышал, как кто-то говорил, что без данного девайса в Крыму не позволено плавать на даже матрасе. И вот отслюнявливая семнадцать тысяч рублей за комплект из двух уоки-токи, ценой, максимум, в тыщу семьсот, вспоминаю народную мудрость, что мужчины не взрослеют. Для тех, кто не собирается читать рассказ до конца, сообщаю, что рации — вещь совершенно факультативная. Вроде не лишняя, но прекрасно можно обойтись и простым мобильником.

Но, глядя на красивую коробку с красивыми рациями, я внезапно осознал, что пути назад уже нет.

Итак, чтобы не задерживать читающих, вечером забираю с ТО автомобиль. Утром закидываю в него: лодку, мотор, дайвинг, канистры, прочий скарб. В ML остается единственное посадочное место — водительское. Но мне больше и не надо. Дружеский экипаж тащит лодку прицепом, по-этому движется автономно. Планируем встречу в Воронеже. На очередном созвоне не удерживаюсь и спрашиваю: «Дим, а ты в серьез что ли выехал? Я-то думал, все так — прикол». Ответом была минутная тишина.

Попутно заезжаю в Экстрим (конечно, нужно еще докупится), в офис (конечно, нужно доделать дела) и в М-Видео. Зачем? Меня действительно утомляет звук мотора. Двухтактник на румпеле. Кто знает, что объяснять. Читаю форумы про проклейку мотора автомобильными шумопоглотителями, мнения разняться. Ну, а чем еще можно убрать неприятный громкий звук, кроме как еще более громким, но приятным? И вот в М-Видео меня дожидается созданный для этого снаряд — колонка MAX-67. Забираю коробку — проверять некогда, и бросаюсь догонять друзей, уже приближающихся малым ходом к Воронежу.

Догоняю их километрах в ста уже после этого областного центра. Пацаны нашли б/м приличное место: номера, еда, парковка. Все — чуть ниже среднего уровня. Обнимаемся. На столе нехитрая снедь: пиво и чипсы. Докупаемся. Запотевший бутылек и пельмени выглядят гармонично и аппетитно. Старпом, самый ответственный в нашей компании, после второй бутылки отправляется спать. Капитаны не следуют его примеру. Дима ведет меня знакомить со своей лодкой. Берем еще 0,5.

В темноте зачехленная лодка впечатляет. Огромный пикап выглядит блохой, запряженной в карету, а пропорционально увеличенное плавсредство, напротив, кажется крейсером, каким-то образом попавшее в Черноземье.

Да, пришла пора представить наши суда. Все-таки уже треть пути до Черного моря позади. Итак. У меня — полностью надувной катамаран «Флагман-380» под мотором Сельва-30. Комплект максимального размера, с которым я могу справиться в одиночку. Плюсом лодки является большой кокпит с ровным полом. Остальные плюсы — это уже платные доп. опции (транцевые колеса, ходовой тент и т. д.). Катамаран тяжел и сам по себе, а возможность его заполнить веселой компанией и барахлом всегда провоцирует добавить килограммов. Т. е. кто посмотрит ролик производителя, где Флагман глиссирует под пятнашкой и загорится взять его под раздушенный 9,9, чтобы гонять без регистраций, будет немного разочарован: один человек под таким мотором (как на промо) — это и есть физический предел плавсредства.

А что у Димы? Дима — более подготовленный мореман. Счастливый обладатель каютного RIB-900 под Сузуки-250. Что сказать, хорошая, грамотная и гармоничная лодка. В багажник, конечно, такую не запихнешь, но с трейлером — достаточно мобильная. Забыл, кстати, упомянуть, что «резинка» — это не то, что продается в Ашане за 5 тысяч. Т. е. за пять минут ее не разобрать и за три — не собрать. Для выезда на природу «Флагман» по факту добавляет (минимум) три часа. Операции: переложить лодку, мотор и немереное количество обязательных аксессуаров из гаража в багажник, потом это все выгрузить, лодку надуть (это — действительно недолго), все нужное покидать в кокпит, не нужное — в багажник машины… ну и т. д. По возвращению с пикника — те же операции в обратной последовательности, плюс скатать катамаран в рулон — это непросто, даже имея определенные навыки. На РИБе же — все уже есть, все подключено. Скинул с трейлера и пошел. Благодать.

Но сейчас — лодка как раз на трейлере и под тентом. Забираемся внутрь, Дима щелкает выключателем (иллюстрация к предыдущему абзацу) и мы оказываемся в без преувеличения, пещере Алладина. Т. е. есть совершенно все, что нужно нормальному мужчине для счастья: два спальных места в закрытой каюте, мягкие диваны на открытой палубе, где мы располагаемся с бутылкой и нехитрой закуской, и даже — особая гордость Димы — скромная газовая плитка. Счастье есть! Даже, по-моему, мы ходили еще за бутылкой — продлить Счастье.

Утром бодрый и выспавшийся старпом тащит нас на завтрак. Капитаны покорны его воле, просто нет сил на сопротивление. Алкометр показывает 1,2 — но это на двоих. Плохо, но поправимо. Старший помощник осваивает роль трезвого водителя у своего капитана; я иду спать: скорость по трассе у меня сильно больше и четыре необходимых часа для нормализации выдыхаемого воздуха у меня есть. В час дня, дождавшись заветных нулей на приборе, пускаюсь в погоню.

Смежный экипаж далеко не уехал: регулярный съезд трейлера в воду погубил ступичные подшипники. Т. е., грубо перефразируя Гоголя, колеса хватило аккуратно до Казани, не дальше. Парни прибились к дорожной автомастерской, которая не поддерживает (странно, да?) запас немецких ступичных подшипников. Подбираю Старшего Киборга, едем с ним в близлежащий райцентр. Это — Каменск-Шахтинский. Но и там нет на остатках нужной детали. ДорОгой Дима шевелит Москву, там бросают дела и начинают решать проблемы путешественника. Кто-то находит их (не проблемы — подшипники) в Краснодаре. Кто-то — того, кто может их попутно добросить до Ростова. Проблема рассасывается. Только я не вижу своей нужности толкаться на сервисе, оставляю экипаж RIBа там же где и догнал и продолжаю путь на Тамань, справедливо рассуждая, что в четыре руки они отстанут не сильно, с учетом того, что у меня нет подмены и некоторый запас времени можно с пользой реализовать в точке назначения на улаживание всяких формальностей, связанных с переходом. Хотя ранее Дима уверял меня (со слов опять же кого-то), что проблем по регистрации нет в принципе: приходишь в любой день и в любое время в пограничную службу, которая находится где-то рядом с городом, показываешь судовой билет и лодочные «права», оставляешь с этого добра ксерокопии, и через пять минут выходишь счастливым обладателем разрешения плыть куда глаза глядят. «Главное, чтобы рации были!».

Короче, еду. День стремительно заканчивается, и вместе с этим, пропорционально, сдвигается конечная точка дневного перегона. Сначала это была аж Тамань, но на М4 после Ростова — стоячая пробка километров на сорок, сворачиваю на Азов. Дорога свободна, но разбита настолько, что сорок километров — предел для немецкого паркетника. Встречка, на счастье свободна, что дает возможность обгонять фуры, для которых физический предел — двадцать. В Краснодарском крае та же дорога — но уже безупречного качества. Прям немецкий автобан. Но уже ночь. Короче, дотягиваю только до станицы Каневская. Удивительно приятный городок. Ужинаю в итальянском ресторане в одном здании с гостиницей. Очень прилично по виду и по сервису. Рискую, беру блюда из итальянской кухни. Вот это — уже зря. Съедобно, но краснодарские ингредиенты — не замена итальянским. Импортозамещенные спагетти и даже пицца — являются такими только по названию. Блюда местной кухни — вот они достойны внимания. Потом совершаю небольшую ночную прогулку. Все залито электрическим светом. Редкие прохожие трезвы, опрятны и вежливы. Непроизвольно вспоминаю населенный пункт схожего названия: село Конево Плисецкого района. Просто там все строго наоборот.

Утром городок выглядит не менее привлекательным, даже тротуарная плитка выглядит не выщербленной, а винтажной.

Около часа дня я у таманских пограничников.

Все обнеснено высоченным забором с колючкой. Ворота сварены из арматуры и видно территорию. Там есть детский городок — в точности как в детском саду. Носятся отдельные детишки. За колючей проволокой. Отгорожены они или мы, визитеры? Есть звонок. Звоню, жду. Звоню еще. Минут через пять появляется худощавый зеленый человек с погонами старшего прапорщика. Человек вежлив. Вопрос не понимает, идет узнать, что от меня нужно. Курю. Человек возвращается. Спрашивает паспорт — показываю. Он опять исчезает. Дети играют, я курю. Прапорщик снова у ворот. Берет документы на лодку и опять исчезает. Появляется — спрашивает — исчезает. Еще раз и еще. Дети резвятся, я начинаю сомневаться в запасах сигарет.

И тут выходит ОН! Главный, к которому, как я понимаю, бегал старший прапорщик. Грузный мужчина, в два раза больше моих восьмидесяти килограмм и не менее трех — первого погранца. На погонах без просветов — три звезды в ряд. Генерал-полковник! У меня кружится голова. От жары, выкуренных сигарет или от уровня приема. Даже детишки за колючкой, по-моему, перестают шуметь.

— Старший прапорщик, …, — представляется вышедший. Но он крут. Крут и смел. Он даже покидает режимную территорию и выходит на мое поле.

— Что здесь написано??? Ты читал?! — Сует он мне в нос ксерокс моего судового билета.

Думая, что проглядел запись «падать ниц перед старшим прапорщиком …», листаю документ.

— И? — спрашиваю кратко и вежливо.

— Тут написано, видишь — 1200 метров от берега. А у нас знаешь сколько??? У нас этих метров — ПЯТЬ тысяч!!! Ты знаешь, что тебя ждет???

В принципе, я знал. И даже набрался наглости сообщить об этом собеседнику:

— Административка. Штраф от пятисот до тыщи. Готов вперед заплатить.

Изначально налитое гневом лицо пограничника багровеет еще:

— Да??? Это влечет конфискацию плавсредства! Арест владельца! Возбуждение уголовного дела!!!

Понимаю, что если продолжу умничать, меня вздернут на рею прямо здесь, недалеко от Тамани, на глазах у детишек. Детей жалко, плетусь к автомобилю.

В Тамани оставляю отстающим друзьям столь необходимые рации и направляюсь в сторону порта «Кавказ». Завораживающее строительство керченского моста я не увижу.

Пользоваться паромом несложно (кто еще не пользовался) и интуитивно понятно. Заезжаешь в накопитель, покупаешь билеты (если нет электронных) и терпеливо ждешь, когда твой ряд поедет в сторону причала. Если повезет, как очевидно мне, ряд тронется уже через полчаса.

На коротком участке от накопителя до парома будет пост ГАИ-ГИБДД. И если едешь на новой МЛ-ке с номерами московского региона, чувствуешь, что тебя тормознут и тебя действительно тормозят, не стоит сразу записываться на кастинг «Битвы экстрасенсов». Конечно, взмах жезла. К окну вальяжно подходит хрестоматийный краснодарский инспектор. Интересно, до какого размера выпускают форменное полицейское обмундирование?

Без интереса рассматривает документы, с интересом водит носом и, конечно:

— Какой-то странный у вас запах.

В машине третьи сутки лежат: двухтактный лодочный мотор, бак от этого мотора, источающий запах топливной смеси и, конечно, канистры с бензином, одна из которых течет уж совсем безбожно. В салоне можно разлить бутылку водки, можно возить разлагающиеся трупы, но пахнуть будет только гарью мотора и сопутствующими ароматами.

Докладываю инспектору об этом обстоятельстве.

— Нет, ну я же чувствую — есть запах спиртного.

Уверен, что если бы он действительно был, гаишник мог бы оставить без работы многих служебных спаниелей, натасканных на наркотики и тротил.

— Когда пили?

Честно докладываю, что сутки назад позволил себе бутылку пива.

— О! — Оживляется служивый, — я и говорю — есть же запах. Пройдемте на пост.

Вежливо пропускает меня вперед со словами (внимание!):

— Но есть же запах, я чувствую… Сейчас быстро разберемся: может, я ошибаюсь. Если не пили, сразу дальше поедете. — Последствий второго варианта не озвучивает.

Ставит на стол коробку с алкометром, достает пакетик с мундштуком, инструктирует, как и куда дуть. Дую. Прибор честно выдает предустановленные 0,24 промилле…

— Плохо, — говорит служивый, — а говорили: не пил. Меня можно обмануть, но это — прибор! — указательный палец правой руки поднят вверх. — Его не обманешь, он все честно показывает.

Садится за стол что-то писать, всем своим видом показывает, что мяч на моей стороне, а он сам открыт к диалогу.

Сижу, молчу. Мент начинает тихонько бубнить себе под нос, поторапливая процесс:

— Ну, придется Вас в больницу отправить: у нас врача нет.

Участливо, для поддержания разговора, интересуюсь, нельзя ли меня обследовать в Керчи. Инспектор, как бы сопереживая, грустно качает головой — никак нельзя, не их территория. Придется теперь со мною мучиться и везти аж за семьдесят километров. Участливо вздыхаю.

Не думаю, что я так уж удивил его своим молчанием. Ну, несговорчивый попался. Бывает. Еще немного поскрипел ручкой и протянул мне листок:

— Расписывайтесь.

Расписываюсь. В бумаге указано, что я такой-то, еду себе, ничего не везу запрещенного и вообще, все хорошо.

Навстречу мне открывается дверь. Милиционер помоложе и, соответственно, поуже заводит в околоток девушку. Бубнит: «Но есть же запах, я чувствую… Сейчас быстро разберемся: может, я ошибаюсь. Если не пили, сразу дальше поедете». Текст вступительной речи утвержден приказом министра МВД?

Продолжаю путь.

(Продолжение следует)